Остановили проезжавшее такси. Таксист дважды переспросил названный адрес.

– Вы уверены, что вам туда? – Кажется, посчитал их безумцами. Ане стало не по себе. Она вцепилась в лежавший на коленях рюкзак. Хорошенький «Дженспорт», такой же, как у Зои. – Вы точно собираетесь в Буэнос-Айрес?

– У нас там друзья, – бросила Аня и, видя, что таксист сомневается, обещала заплатить пятьдесят солей. Знала, что это двойная цена за пятнадцатиминутную поездку.

Поначалу ехали молча; потом Дима, должно быть, и сам обеспокоенный больше обычного, сказал:

– А ведь инки, как и ацтеки, верили, что их времени предшествовали четыре эпохи. И в каждую из них в небе правило своё Солнце бытия. Первые четыре Солнца погибли из-за природных катаклизмов, а пятое должно было погибнуть с приходом Белых богов, которые принесут с собой смерть. Инки верили, что Белые боги придут под конец правления двенадцатого императора. Весело, правда?

– Что тут весёлого? – нехотя спросил Максим.

– Уаскар, сын Уайна Капака. Последний правитель инков. Ну, если не считать его брата-бунтаря, который добрался до власти уже при испанцах. Так вот Уаскар был двенадцатым Инкой. Чем ты это объяснишь?

– Тем, что у кого-то хорошее воображение. Сейчас можно что угодно насочинять.

– Не веришь, что древние обладали своими mysterium tremendum?

Максим не ответил, и Дима притих. Теперь, как и сестра, молча следил за уже знакомой дорогой. Если днём присутствие прохожих оживляло затаённый квартал, ночью любая движущаяся тень представлялась исключительно враждебной. Даже жёлтому свету уличных фонарей и белому свету домов, изнутри исполосовавшему некоторые из ставней, не удавалось смягчить общую атмосферу напряжённости.

Такси остановилось метрах в пятидесяти от квартиры Дельгадо. Максим сам указал это место. Едва Дима, вышедший из машины последним, захлопнул за собой дверь, таксист развернулся и заторопился назад, к центру города.

Несколько минут протянулись в неприятном ожидании. Аня не спрашивала, чего Максим ждёт. Покорно вслушивалась в тишину и жалела, что не может глубже натянуть капюшон новенького худи. С тех пор как они улетели из Москвы, ей приходилось чуть ли не каждую неделю полностью обновлять гардероб. Это было не так уж и плохо. Покупая батистовую кофту, Аня уже не задумывалась, где будет её стирать. Забавляло и то, что сейчас Аня порой не знала производителей купленной одежды. То есть, конечно, знала некоторых, однако не без основания сомневалась в их подлинности.

– Идём, – глухо скомандовал Максим.

Уверенно провёл их по тротуару. Старался держаться дальше от фонарных столбов. Тут и не знаешь, где безопаснее: в тени или под фонарём, выставляющим тебя на обозрение всем ближайшим домам.

– Давай, – Максим указал Диме на дверь.

Аня в темноте не сразу признала её шипованные филёнки и растительные узоры на фрамуге. Двери тут были красивые. Их состаренная, будто нарочно искажённая кракелюром помпезность на удивление хорошо сочеталась с общим обветшанием.

– Подсвети.

Максим включил на телефоне фонарик. Дима принялся ковырять замок отмычками.

Послышался сухой щелчок. Дверь, скрипнув, отворилась. Максим придержал вторую створку и жестом велел Ане с Димой скорее проскочить внутрь.

В прихожей было темно, пахло затхлостью. В отблесках фонарика вешалка и трюмо вставали чёрными уродцами, и всё же Аня с облегчением почувствовала, как с неё разом схлынул страх. Ему взамен пришла такая бодрость, что не удавалось спокойно стоять на месте. Аня прогулялась по коридору. С задором щёлкнула пальцами по висевшей на вешалке пыльной шляпе. Увидев недовольный взгляд Димы, усмехнулась.

– Если это шляпа Дельгадо, она тут лет пять болтается, – прошептала Аня. Хотелось немедленно о чём-нибудь поговорить.

– Тише! – бросил ей Максим и тут же скрылся в гостиной. Увлёк за собой Диму.

Они шли в кабинет. Хотели проведать Ямараджу. Как он там, родненький? Опасались, что Ямараджа исчез. Воспоминания о том, как Корноухов увёл у Максима первую маску – разломал и сжёг, – не давали ему покоя.

Аня, как и было запланировано, встала у запертой входной двери. Приготовилась слушать улицу. Да, Максим выразился именно так. Сказал, что в случае опасности они выберутся из квартиры через окно на кухне. Правда, в нарушение собственного плана забыл в первую очередь открыть там ставни и решётку, если они вообще открывались.

Неподвижно простояв несколько минут, Аня вдруг поняла, что скорее прислушивается не к улице, а к тому, что происходит в кабинете. Оттуда доносились тихие голоса и едва различимые шорохи.

Одёрнув себя, постаралась сосредоточиться на звуках за дверью.

Ничего. Ни шагов, ни шелеста шин. Только ветер.

Чего они там возятся? Думают, приятно стоять тут одной, зная, что где-то совсем рядом – безумная женщина с жутковатыми ногтями? А если ей вздумается именно сейчас отправиться в туалет? Аня была уверена, что, столкнувшись с ней в темноте, потеряет сознание от испуга. Ну или сама закричит так, что Исабель ещё позавидует её крику. Бедняжка… Нельзя так о ней думать. Артуро молодец, что заботится о тёте. Аня знала, каково это – ухаживать за старым человеком с деменцией. В десятом классе, на каникулах, целую неделю сидела с двоюродной бабушкой – ту парализовало после…

– Иди. – Дима вышел из гостиной.

По плану брат должен был заменить её в прихожей.

– Ну как, Ямараджа на месте? – прошептала Аня.

– На месте, на месте.

– Поняли, что с ним делать?

– Иди уже!

Аня поторопилась в гостиную, на ходу доставая из рюкзака косметичку. Максим уже сидел на подлокотнике дивана, ждал. Торшеров или бра здесь не было, поэтому работать пришлось при свете фонарика. Куцую люстру из пластиковых, имитировавших хрусталь подвесок зажигать не стали. Опасались привлечь внимание соседей. Не беда, Аня знала, что и так справится.

– Вот. – Максим протянул сложенную фотографию Шустова-старшего – одну из тех, что стояли на его письменном столе в Хундере.

Аня хорошо помнила, как маленькая Киран сидела перед ними, скрестив ноги и нахмурив подведённые сурьмой глаза. Как там Рашмани? Удалось ли ей избежать встречи с людьми Скоробогатова и…

– Ты в порядке? – Максим вырвал Аню из задумчивости.

– Прости.

Максим ещё днём сказал, что жена Дельгадо не так уж безумна. Она узнала Максима. Точнее, решила, что перед ней Сергей Владимирович. И явно попыталась с ним заговорить. Исабель наверняка многое знала. О своём муже, о самом Шустове. Возможно, о дневнике Затрапезного. Воспоминания лежали под тяжестью необъяснимого недуга, заставившего женщину постареть столь стремительно. Если был шанс извлечь из её больного ума хоть несколько осознанных мыслей, Максим намеревался им воспользоваться.